О том, что делать с «Вечерним Могилевом», как живут однополые пары с ребенком в Беларуси, можно ли шутить о геях и что делать тем, кто живет в маленьком городе и любит людей своего пола – тут.
Саша Райкон. Могилев-Минск
Если вы далеки от темы ЛГБТК-активизма, то про Викторию Биран вы, скорее всего, узнали пару месяцев тому. История началась с того, что 17 мая в Международный день борьбы с гомофобией, трансфобией и бифобией посольство Великобритании в Минске вывесило радужный флаг, чтобы поддержать ЛГБТК.
В ответ оскорбилось Министерство внутренних дел. На своем официальном сайте силовики назвали произошедшее «провокацией», и заявили что однополые отношения – это подделка.
Сообщить, что это не так, решилась Вика Биран. 24 мая девушка в одиночку вышла к зданиям Дома Правительства, МВД и КГБ и сфотографировалась на их фоне с плакатом «Сами вы подделка». Она опубликовала фото на своей странице в фейсбуке с подписью:
«МВД говорит: «ЛГБТ-сообщество, и вся эта борьба за «свои права», и сам день сообщества — всего лишь подделка!». А я говорю: «Сами вы подделка! Ваша публичная гомофобия, ваши цели устойчивого развития, ваше членство в ООН, ваша соблюдение прав человека — это подделка».
Но и это ещё не все – благодаря ей портрет министра внутренних дел Игоря Шуневича побывал уже на нескольких ЛГБТК-прайдах. Причем если сначала она сама приносила его с собой, то потом тренд подхватили активисты из разных стран.
В Беларуси на Вику завели сразу три административных дела – за каждую фотографию перед зданиями. Прошли уже два суда.
Государство, которое считает её подделкой, дважды оштрафовало девушку на 15 базовых величин. Люди собрали деньги на первый штраф за несколько часов при помощи краудфандинга.
— Кто же такая Виктория Биран?
— Я родилась в Пинске, откуда уехала в Минск. Училась на журфаке, параллельно обучалась в Белорусском коллегиуме (один со старейших образовательных проектов страны – прим. авт). Там тоже изучала журналистику.
Во время обучения познакомилась с Николаем Халезиным, арт-директором Свободного театра. Он рассказал мне об этом театре, и вот однажды я решила туда попробоваться. У меня получилось. Сотрудничала несколько лет, года полтора назад я ушла оттуда.
Вместе с работой в театре, в 2014 году вместе с моими коллегами мы запустили интернет-журнал MAKEOUT.
— Зачем?
— Решили в первую очередь сделать лучше себе. Мы понимали, что не хватает адекватной информации об ЛГБТК-движении, не хватает ракурсов, с которых можно посмотреть на этот вопрос. Даже журналисты якобы независимых CМИ транслируют позицию так называемого большинства. То есть они гетеросексуальны и пользуются «классическими» определениями. Мы решили, что раз никто не говорит о том, как все есть на самом деле, то это будем делать мы.
— Что сегодня происходит с ЛГБТК в Беларуси? Все плохо или все хорошо?
— Я не смогу говорить за всех ЛГБТК-людей, потому что у всех разный опыт. Кто-то с родителями открыт, кто-то закрыт, у кого-то этих родителей нет вообще, у кого-то гомосексуальные отношения длятся уже семь лет и все привыкли, кто-то меняет партнеров каждые полгода, кто-то без партнера сидит уже пять лет. Общей картинки не получится. Единственное, что есть наверняка – системная дискриминация.
Как бы к тебе хорошо не относились отдельные люди, но как только они занимают определенную позицию, получают статус, то можно от них услышать, что они тебя не возьмут на работу.
Или проверки «ситуации в доме», в котором две мамы-лесбиянки воспитывают дочь. Я думаю, что ситуация очень сильно разнится в Минске и других городах Беларуси. В Минске есть несколько организаций и инициатив, которые проводят работу в направлении ЛГБТК. В областных центрах постоянно действующей организации, которая бы занималась вопросами ущемления прав ЛГБТК, нет.
В MAKEOUT мы обсуждали, как быть. С одной стороны хочется выезжать из Минска, чтобы помогать ЛГБТК в регионах. С другой, не хочется надевать эти минские псевдокороны и приезжать на два часа и потом сломя голову лететь обратно в поездах к себе домой.
Решили в итоге, что если к нам поступает запрос от человека, который хочет консультацию по такому-то вопросу, тогда мы приезжаем и разговариваем. Но намеренно сто-пятьсот городов объезжать, чтобы выглядеть «красиво» в глазах других людей, мы не хотим.
В Минске есть места, где можно потанцевать, развлечься ЛГБТК-людям. О них в Интернете просто так ты не узнаешь. Однако если у тебя есть связь с сообществом, то ты будешь примерно знать, что и как там будет обстоять. И все равно ты подумаешь десять раз, идти туда или не идти, поскольку будет велик шанс попасть на облаву. При этом силовики узнают твои данные, посмотрят твой паспорт, и если ты человек закрытый, если ты работаешь на госдолжности, то велика вероятность того, что эти данные попадут к людям, которые твою жизнь испортят. Именно по этой причине люди, которые пострадали во время таких облав, не обращаются с этой проблемой к правозащитникам.
Ещё одна моя персональная боль – на ЛГБТК-вечеринках звучит очень много русской попсы.
И это грустно, потому что культурных связей с Россией могло бы быть меньше, ведь существует огромный пласт мировой культуры, музыкальной в том числе. А тяготеют к российской попсе.
— Самый жесткий случай расправы над ЛГБТК на вашей памяти?
— Я знаю, что в Беларуси есть девушки, открытые лесбиянки, которые находятся в отношениях и вместе растят ребенка. Ребенок в детском саду не скрывает, что у него две мамы. К ним постоянно из-за этого ходят проверки. Видимо, если семья не состоит из мужчины и женщины, то все – беда. Вероятно, представляют, что по всему дому развешаны наручники, плетки, а девушки постоянно занимаются сексом как кролики.
Или ситуация, когда ты приезжаешь на правозащитное мероприятие. Ты думаешь, что все знают про базовые права человека. А потом ни с того, ни с сего какой-нибудь правозащитник говорит на тебя какие-то неприятные гомофобные вещи. Вроде и на одной волне, а по факту – нет.
Причем у этих людей есть аргумент, что тема смертной казни или политзаключенных важнее, что они стоят в топе. А есть другие проблемы, которые как будто не считаются.
Их постоянно откладывают на потом и это «потом» длится на моей памяти столько, сколько я участвую в ЛГБТК-движении. От этого устаешь.
С другой стороны, я рада, что в правозащитном поле есть организации и инициативы, которые поддерживают ЛГБТК. Тут могу вспомнить «Весну», Белорусских Хельсинкский комитет, Human Constanta. Чем больше таких инициатив, тем сильнее ты себя чувствуешь – с тобой не только ЛГБТК-активисты, но и правозащитники, экологические активисты, феминистки.
— Вы упомянули двух девушек, которые воспитывают ребенка. Насколько реально гомосексуальной паре в Беларуси жить как семья?
— Это реально. Но жизнь превращается в перманентную борьбу. Даже забеременеть – это огромная проблема. Если мы говорим про пару лесбиянок, то ты не можешь заиметь ребенка от мужчины. Тебе ставят диагноз «Бесплодие», хотя ты не бесплодна. Ты просто не хочешь спать с мужчиной.
По сути, это все попытки обмануть систему, от которой ты сильно устаешь даже на этапе планирования. Если для тебя ребенок – это цель номер один, то ты прорвешься. Но следом идет ещё череда проблем.
Семья, которая состоит из двух девушек, будет априори зарабатывать в Беларуси меньше, чем пара, в которой есть мужчина.
Если одна девушка беременна, то доход резко сокращается, хотя и до беременности он был и не такой уж и большой.
Потом начинаются проблемы с отчеством и тем, кто забирает из роддома. Потом есть своя волшебная семья, которая начинает пилить из-за незарегистрированных отношений. Я когда думаю об этом всем, то понимаю, что это лютый кошмар. Я восхищаюсь людьми, которые несмотря ни на что идут к своей цели. Я не знаю, хватило ли бы мне сил.
А пар, в которой двое мужчин живут с ребенком, у меня среди знакомых нету.
— Что делать, если ты любишь человека своего пола в Беларуси, где шансов жить вместе и любить легально у вас нет?
— Семья не равна браку в данном случае. Если рядом есть человек, которого ты любишь, с которым ты хочешь связать свою жизнь, то ты будешь жить и так. Если же ты хочешь документально все оформить, то можно накопить денег и уехать в Данию. Однако таких денег, я думаю, ни у кого нет. Вы просто остаетесь жить тут. Понимаете, что штамп в паспорте не решает, насколько сильно вы любите друг друга.
В таких случаях надо создавать поддерживающее поле. Рядом должны быть люди, которые понимают, что с тобой все в порядке, не упрекают тебя, поддерживают. Только защитившись такими людьми, которые могут разделить радости и горести, можно прорваться, мне кажется.
Я не могу сказать, что можно назвать счастливым путь, когда вы вдвоем куда-то спрятались и никто ничего не знает.
Приходится врать друзьям, родителям. Мне сложно представить, как так можно жить.
— Вопрос из рубрики «Вечерний Могилев». Есть ли в Беларуси гей-лобби?
— А можете расшифровать, что такое гей-лобби?
— Если верить «Вечорочке», то гей-лобби – это некая структура во власти, которая насаждает культ ЛГБТК, делает из детей геев, лесбиянок и трансгендеров, уничтожает институт семьи и порождает разврат.
— Как только хоть один чиновник или чиновница от власти сделает камин-аут и заявит, что он или она принадлежит к ЛГБТК, как только хотя бы один из политиков провластных или оппозиционных сделает это, как только в телике мы увидим, как целуются не только мужчина и женщина, это будет очень здорово и я, наверное, сама пойду работать в «Вечерний Могилев».
Но пока этот момент не настал. Гей-лобби – это фантазии и мечты.
— В свое время я работал в сфере культуры и я знаю, что на высоких должностях среди властей были гомосексуалы. Нет ли тут диссонанса: ЛГБТК работают во власти, но при этом на государственном уровне насаждается гомофобия?
— Эти люди – мазохисты. Мне сложно представить, какой силой воли нужно обладать, чтобы сидеть в своем рабочем кресле и говорить про пропаганду гей-ценностей, а потом возвращаться домой и делиться этим со своим партнером, который, возможно, тоже таких же убеждений товарищ. И вот они разговаривают, обсуждают, может вечерком смотрят порно, а на утро возвращаются на рабочие места, рассказывая о «насаждаемых ценностях».
Как можно функционировать в таких условиях? Силе духа можно только позавидовать.
— Почему именно МВД реагирует на ЛГБТК настолько остро?
— Мне самой интересно. Это не министерство информации, не Минздрав и не Министерство соцзащиты. Я не знаю. Может, вы поможете сделать пару предположений?
— Возможно, людей массово избили ЛГБТК или же это какая-то сублимация.
— Есть предположение, что есть человек, у которого есть доступ к власти и он хочет выдать свои личные, персональные эмоции и отношение от лица всего Министерства.
— Почему с плакатами к зданиям вы вышли одна?
— Даже одна ты значишь многое. Если у тебя появляется смелость, чтобы высказать свою позицию по поводу всяких мерзких высказываний министров – это уже большая силища, которая может поднять волну реакции.
Люди будут обсуждать проблему и для этого не нужно иметь супербренд организации за своей спиной.
У тебя есть ты, твой опыт и твоя злость. Вместо они рождают крутой микс.
И об этом я тоже хотела напомнить самой себе.
Если ты сейчас промолчишь, не отреагируешь, ты просто взорвешься. Это ещё крутая психотерапевтическая реакция – злость должна находить выход. То, что я ещё и поддержку получаю – это круто.
— Однако выглядит так, что у ЛГБТК есть большие проблемы, которые надо решать, но вместо массовых митингов и пикетов выходит одна Вика Биран. Это трусость ЛГБТК-сообщества или что?
— Нет, это всего лишь результат той системной дискриминации, которая у нас есть. Я нахожусь в более привилегированном положении. Если я выйду с плакатом, от меня не отвернутся родители, друзья, я смогу говорить с журналистами. У меня не будет проблем на учебе или на работе.
К сожалению, в такой выгодной позиции находится небольшое количество людей. Другим после подобного жеста придется радикально редактировать свою жизнь и тратить на это огромное количество сил и времени. Так что я не согласна с вашими утверждениями.
ЛГБТК нужна поддержка союзников из разных сфер. Тогда мы сможем говорить о дискриминации более открыто – как о преследовании журналистов, политзаключенных или политиков.
Почему, когда преследуют политика, он может открыть своё лицо? Потому что от этого он ничего не потеряет и даже наоборот – обретет. У ЛГБТК-людей все совершенно иначе.
— Чтобы вы сказали Шуневичу, если бы оказались перед ним?
— Я бы сказала, что я подписываю фотографии и тексты, которые публикую.
Почему же вы тогда не подписываете тексты, которые публикуете на сайте МВД? У вас ведь такой хороший слог, метафоры. Вообще на сайте МВД можно было сделать колонки и блоги, в которых сотрудники милиции высказывали бы свое мнение. Ведь после материала об ЛГБТК посещаемость сайта возросла. Чего терять-то популярность?
— Что делать с «Вечерним Могилевом», который гомофобную риторику сделал частью своей редакционной политики?
— Сложный вопрос. С одной стороны, не обращать внимания на такое г-вно и полностью игнорировать нельзя.
С другой стороны, чем больше ты обращаешь внимание на их тексты, тем больше поднимаешь рейтинг «Вечернему Могилеву». К сожалению, этические нормы никакого влияния не имеют.
Чем нужно заниматься, так это использовать сатиру и юмор, как делает это кампания «Дело ПИ». Ещё будет здорово, если в медийном поле будут появляться тексты другого рода, более осознанные. Если будет, с чем сравнивать – тогда и к «Вечернему» будет меньше интереса у читателей.
— Раз начали по поводу юмора. Можно ли шутить о геях, лесбиянках и транссексуалах, если сам к ним хорошо относишься?
— Конечно. Если понимать, с какими людьми и в каком контексте ты шутишь, то можно шутить обо всем на свете.
У меня есть группа друзей, рядом с которыми я могу шутить о таких вещах, что уши сохнут.
Но в интервью или публичных выступлениях шутить так не буду.
Если шутка рассказывается только для того, чтобы ещё больше ухудшить имидж какой-то группы, то это плохая шутка. Я не могу смотреть по этой причине «Камеди-клаб» — там процентов 80 шуток сексистские.
При этом у меня один из самых любимых фильмов – «Бруно» Саши Барона Коэна. Это очень стереотипный фильм про молодого гея. Но для меня, как и многих ЛГБТК-друзей, он является поддерживающим.
Так что шутить можно и нужно. Только необходимо потратить время и немного мозгов на этот юмор.
— Что делать человеку, который живет в областном или районном центре, если он осознал свою сексуальность как ЛГБТК, но при этом боится открыться близким?
— В первую очередь не стоит много от себя требовать. Даже если ты понимаешь, что сделать камин-аут – это необходимо, не стоит делать это сразу же завтра.
Мне кажется, важно не оставаться со своими переживаниями наедине. Нужно искать людей, которые тебя поддержат. В этом очень помогает Интернет – есть специализированные сайты, можно попасть на специальные мероприятия. Можно читать камин-аут истории других людей и использовать их опыт себе во благо.
С другой стороны, будет очень здорово, если этот круг поддержки перейдет из онлайна в реальную жизнь.
Конечно, сейчас я говорю о немного идеализированных условиях. Но в то же время было бы неплохо, если бы человек начал устраивать тематические мероприятия в своем городе, чтобы найти себе единомышленников.
Но главное – не требовать от себя многого.
