Рассказываем, как именно нас любят журналисты и не только они.
1 апреля. Могилев. Игорь Лозовский. Фото из серии фотографа Бориса Михайлова «История Болезни» (1998)
Недавно наши друзья из информационно-аналитической группы moloko представили пятидесятистраничный отчет по мониторингу hate-speech в изданиях Могилевского региона. Даже у нас нет времени, чтобы прошерстить каждую строчку. Именно поэтому один из авторов работы, журналист Александр Бураков согласился рассказать про самые интересные моменты.
Look, севок!
На протяжении всего 2017 года мы исследовали всевозможные бумажные и электронных СМИ области. Чтобы нам было проще отслеживать тенденции, мы раздробили свою работу по кварталам. По ним же готовили промежуточные отчеты. Мы ждали, что язык вражды будет распределен равномерно. Но оказалось, что в году есть такие моменты, когда пресса, особенно районные издания, становятся толерантнее, добрее и терпимее. Это третий квартал, июль, август и сентябрь. Дело все в том, что этот период активизируется беспощадная битва за урожай. Места и времени у журналистов для других тем практически не остается, а поскольку сельское хозяйство – это не про уязвимые группы, то и количество встречающихся примеров hate-speech меньшее.
Названия с инвалидностью
Прежде, чем заняться мониторингом 2017 года, мы сделали обзорный отчет по языку вражды в регионе за 2016 год. Нам было интересно посмотреть, есть ли какие-нибудь улучшения хоть в чем-то. Есть. Слово «инвалид» постепенно заменяется более корректным «человек с инвалидностью». Важно, чтобы на первом месте стоял именно человек, а не его заболевание. В противном случае мы просто орудуем привычным набором стереотипов, причем очень негативных. Хорошо, что подвижки есть, и все больше изданий следуют по нужному пути, однако есть одно «но»: до сих пор в официальной документации, названии государственных учреждений фигурирует слово «инвалид». Самое частое выражение – это «инвалидк n-ой группы». И вот как тут заменишь, если именно такая форма фигурирует в официальном источнике? К сожалению, мы тут сталкиваемся с бюрократией. А за ней людей не видно в принципе.
Сводки лиц милицейской эмоциональности
Наиболее жесткий язык вражды встречается, когда речь заходит о национальностях. Безусловным «лидером» тут является народ рома, вы их знаете по слову цыгане. Во многих газетах мы встречали призывы буквально звонить в милицию, если в населенном пункте появились, как они их любят называть, «лица цыганской национальности». Уж не знаю, за что именно милиция так не любит народ рома, но все это восходит от них – в газетах есть колонки, подписанные различными сотрудниками МВД. Возможно, они считают, что таким образом превентивно борются с преступлениями, но выглядит смешно. По этой логике, людям имеет смысл сообщать в милицию, даже если они увидели просто другого человека.
Неужели они не понимают, что если в глазах маленькой деревни они делают человека или семью потенциальными преступниками, то хорошей связи с ними ждать не нужно. Из этого рождается ненависть, а из ненависти рождаются преступления.
Женщина, я не танцую. Вы, кстати, тоже
Когда ты постоянно читаешь районные газеты, ты в принципе много плачешь от скуки и безысходности. Но когда ты встречаешь новости про женщин – начинается истерика. В одной из газет был потрясающий заголовок, дословно наизусть не вспомню, но что-то вроде «Сильна птица крыльями, а жена – мужем». Вот вы представьте, приезжают в условный Мстиславль Ангела Меркель и Хиллари Клинтон, а им заявляют, что без мужей они были бы так себе. У Жанны Д’арк по этой логике жизнь вообще напрасно прошла. И это лишь один из примеров. Очень много, выражений вроде «женщина – хранительница домашнего очага» или что главное счастье в жизни женщины – это дети. Получается, что если кто-то не хочет или не может иметь детей, то все, счастье потеряно, шансов нет, пора гасить свет и уходить. Это очень несовременный и некорректный подход.
Социальный остракизм
Что особенно занимало меня, так это отношение к социальным группам, которые обычно описывают словом «неблагополучные». В одной бобруйской газете был опубликован репортаж о том, как в одно из общежитий ближе к ночи заявился наряд милиции с собаками. Все потому, что там проживало большое количество подростков, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетним. Понятно, что с этими ребятами сложно работать. Но, во-первых методы выглядят дико, а во-вторых – то, как все написано. И что в грязи живут некоторые, что не знают, как убираться, что сидят по другим комнатам. Это ведь не преступления все. Но сам факт того, что юноши состоят на учете ИДН дал журналисту право ранжировать на «хуже» — «лучше».
То же касается людей с алкоголизмом. Это болезнь из перечня Международной классификации болезней 10, однако для наших газет, особенно районок, это повод поучить жизни и поугрожать ЛТП. Притом, что в нормальном государстве ЛТП не было бы.
Самое несправедливое во всей этой истории, на мой взгляд, это то, что у таких категорий людей нет возможности ответить через те же газеты.
От рассвета до “Вечернего Могилева”
Из положительных моментов в исследовании языка вражды – городские и областные издания Могилева в плане избегания hate-speech находятся на высоте. Конечно, там тоже встречаются примеры языка вражды, но они крайне редки и связаны, в основном, с перепечатаными материалами.
Из отрицательных моментов – «Вечерний Могилев». Это единственное издание на всю область, которое сознательно делает язык вражды частью своей редакционной политики и, в принципе, честно в этом признается. В общем-то, понятно почему – людям всегда нравится трэшак, особенно если он представляется как нечто позитивное, противостоящее моральному разложению. Позиция чем-то схожа со славянофильской позицией: мол, с Запада на нас прет все плохое, либеральное, разнузданное, а мы этому будем противостоять традициями и верой. Это алогично, но, думается, постоянных читателей газеты это устраивает.
Впрочем, только в 2017 году мы дважды насчитали, как общественный резонанс вынуждал редакцию тихонько удалять материалы с официального сайта. В первый раз статья касалась декрета о социальном иждивенчестве, в которой военный юрист Виктор Кондратьев говорил о том, что, по-хорошему, бичей нужно бы отстреливать. А второй раз – темы ЛГБТ, где очень грязно описывалась криминальная история.
Впрочем, это небольшие победы. Странно, что Министерство информации практически никак не реагирует на «Вечерку».
Анархия – мамка
Это явление, на которое мы натолкнулись почти сразу после начала изучения языка вражды в марте 2017 года. Мы же все помним, что это было за время – впервые после 2011 года на улицы крупных белорусских городов вышли протестовать люди. Так вот, мы впервые стали свидетелями, когда вся государственная пресса одномоментно и точечно служит пропагандистским оружием. Все дело в том, что в «СБ. Беларусь Сегодня» в течение короткого времени появилось два материала – «Не будите лихо…» и «Анархия – мать опасной смуты». Оба сделаны были достаточно топорно, тенденциозно и преследовали цель дискредитировать протесты и убедить людей сидеть по домам. Обычное дело. Но интересно то, что на следующий день после появления каждого из материалов, районные и областные издания под копирку перетягивали текст себе. И выглядело это шикарно, особенно в какой-нибудь районной газете на четыре полосы, одна из которых полностью отдана под перепечатку из «СБ». На сайты материалы поместили тоже в течение суток. Сами материалы просто кишели элементами hate-speech и манипулятивными приёмами, так что в наших отчетах мы посвятили им отдельную главу.
Что нас беспокоит в связи с этим – это лишнее доказательство того, что относительно независимая пресса занимает небольшой сегмент медиасферы. В райцентрах газета райисполкома зачастую главный источник информации. Следовательно, когда идет такая массовая пропагандистская акция со стороны государства, люди вполне себе на неё ведутся.
Узнать больше о семи hate-грехах региональной прессы можно подробнее из мониторинга.
