Во второй день суда выступил сын и брат убитых в Большой Мощанице в 2005 году.
31 марта. Могилев. Алесь Светлицкий
Во вторник, 31 марта, в здании суда Ленинского района продолжился процесс над Павлом Павлюченко, Сергеем Юшкевичем, Николаем Ракутиным и Геннадием Соловьевым. Их обвиняют в том, что 15 лет назад, в конце мая 2005 года, они совершили массовое убийство семьи из шести человек в деревне Большая Мощаница Белыничского района (9 км. от Белынич). Среди жертв оказались дети.
На тот момент всем обвиняемым было от 18 до 24 лет, трое из них учились в одном классе. В 2007 году Могилевский областной суд уже рассматривал дело в отношении этих парней, но тогда признал их невиновность. Теперь же всем четверым грозит смертная казнь. Все подробности дела можно прочесть в нашем лонгриде.
UNDER-КОРОНАВИРУСНЫЙ СУД
Второй день процесса начался с карантинных мер. Всех желающих зрителей в зале рассадить не смогли – не хватило места. Все потому, что конвойная служба попросила рассаживаться пришедших таким образом, чтобы между ними было как минимум одно пустое кресло.
Когда в зал вошел судья Сергей Королев, то первым делом он потребовал от конвойного измерить температуру зрителям в зале с помощью инфракрасного термометра.
У одного из зрителей процесса прибор показал температуру в 37.2 градуса. Его тут же попросили удалиться из зала суда. Когда выяснилось, что у всех остальных температура соответствовала норме, заседание началось.
ИГОРЬ СУША. ПОТЕРПЕВШИЙ. УБИТЫ ДВОЕ ПЛЕМЯННИКОВ, СЕСТРА И МАТЬ
Второй день суда был посвящен допросу потерпевшего Игоря Суши. В Большой Мощанице убили его мать Анну Сушу (48 лет), сестру Инну Пивоварову (26 лет) и двух племянников — 7-летнего Диму Пивоварова и 6-летнюю Наташу Пивоварову.
На момент трагедии Игорь Суша отбывал срок в исправительной колонии №15 г. Могилева. Он освободился по амнистии через месяц после массового убийства. Игорь не стал раскрывать причины, по которым он оказался в заключении. Из его рассказа было понятно лишь то, что вне свободы он провел около года.
Отвечая на вопросы стороны обвинения, он рассказал, что его мать и её сожитель Федор Тельмаков любили выпить, когда были деньги. Вели себя при этом тихо, без скандалов.
Об убийстве Игорь узнал, когда освободился из колонии. В заключении до него доходили слухи, что в Большой Мощанице произошла бойня, но он не думал, что пострадали его родные.
Долгое время после этого не мог прийти в себя – запил. Жил у другого потерпевшего – Павла Пивоварова, мужа убитой Инны и отца двух погибших детей.
Когда Суша вспоминал обстоятельства 15-летней давности, у Пивоварова, который присутствовал в зале, тряслись руки.
В 2008 году Игорь Суша вновь попал под уголовное дело за кражу.
— Я тогда не знал, как жить. Да жить и не хотелось. Там пошло-поехало, — сказал Суша.
ПОТЕРПЕВШИЙ ОТКАЗАЛСЯ ТРЕБОВАТЬ КОМПЕНСАЦИЮ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА
Игорь Суша заявил суду, что отказывается от компенсации морального вреда со стороны виновных. Судья Сергей Королёв несколько раз уточнил эту позицию потерпевшего.
— Не нужны мне эти деньги, — заявил Суша.
По его словам, ему нужна только справедливость. При этом он не спешил обвинять тех, кто находился в зарешеченной клетке – по его мнению, наказать должны действительно виноватых в массовом убийстве.
Он вспомнил, что односельчане погибших с разной степенью преувеличения заявляли ему, что убийцами являются какие-то местные ребята.
Когда он попал во второй раз в своей жизни в могилевское СИЗО, его сокамерник рассказывал, что одно время жил в камере с одним из нынешних обвиняемых.
— Фамилия моего сокамерника была Степанченко. Он говорил, что сидел то ли с Ракутиным, то ли с Клепчей, и что этот человек очень сожалел о том, что он сделал, — заявил суду Суша.
Правда, на уточняющие вопросы судьи Королева, о чем именно жалел Ракутин или Клепча, потерпевший ответить не смог.
Также Игорь Суша опознал несколько предметов, изъятых с места преступления – толкач для давки картофеля, металлическую часть лопаты, топор и другие.
Особенно ему запомнился топор. По его словам, сожитель его матери Федор Тельмаков плел корзины, для которых требовалась металлическая проволока. Её он разрубал как раз топором, из-за чего на острие образовались повреждения. По ним Суша и опознал предмет.
В ответ на это обвиняемый Павел Павлюченко сообщил, что, согласно материалам дела, топор обнаружили у совершенно другого человека.
СТРАННАЯ КВАРТИРА
Большой блок вопросов был посвящен переезду Анны Суши и её семьи из Белынич в Большую Мощаницу. Как рассказал Игорь Суша, городскя квартира не была приватизирована. Прописаны там были только он и его мать. Ещё там жил Федор Тельмаков, а сестра Инна Пивоварова вместе с детьми часто приезжала из Кричева – иногда просто погостить, иногда из-за ссор с мужем Павлом Пивоваровым.
При этом Анна Суша долгое время хотела свой дом. Тут на горизонте появился сосед Сергей Степанов, который предложил купить квартиру. Взамен он пообещал оплатить все коммунальные долги семьи, найти домик в деревне и дать небольшую сумму сверху.
Сделка проходила уже без Игоря Суши – он как раз в это время попал в заключение. Он не знал, как проходит сделка, поскольку писем от семьи, по его признанию, не получал.
Лишь когда он освободился, то смог встретиться со Степановым. Последний сообщил ему, что никаких долгов перед семьей Суши не имеет и расплатился сполна.
Сторона защиты поинтересовалась у Игоря, было ли у него ощущение, что его обманывают. На что Суша ответил, что поначалу было, но потом стало уже не до этого.
В свою очередь адвокат одного из обвиняемых сообщил, что Степанов уже не раз проворачивал «риелторские» сделки и попадал под суд.
На резонный вопрос, не подозревает ли Суша, что в убийстве мог быть замешан риелтор, потерпевший ответил, что Степанову это было невыгодно:
— Ну, что он, совсем дурак. Только происходит сделка, как он будет кого-то убивать? Я так не думаю, — заключил Суша.
ЭПИЛОГ
Как оказалось, Игорь Суша даже не знал, что на обвиняемых во время первого процесса в 2007 году следователи оказывали давление и выбивали показания силой.
Судебный процесс, очевидно, растянется на пару месяцев как минимум. На данный момент дело выглядит запутанно, из-за чего есть тревожность за справедливость окончательного вердикта.
Пожалуй, было бы спокойнее, если бы в Беларуси не было смертной казни. Судебных ошибок, которые приводят к расстрельным приговорам, статистически немного. Но кто знает, чем все обернется в этот раз.
