По итогам процесса в Беларуси может появиться еще один политзаключенный.
29 марта. Могилев. Суд Ленинского района. Алесь Светлицкий
29 марта в суде Ленинского района начался уголовный процесс по делу правозащитника, бывшего руководителя правозащитной организации «Платформа Инновэйшн» Андрея Бондаренко. Его обвиняют в злостном неповиновении требованиям администрации исправительного учреждения, за что ему грозит ещё два года заключения.
Судьей был назначен Сергей Мазуров, гособвинитель — Сергей Минов, начальник отдела прокуратуры Могилевской области.
В самом начале Бондаренко заявил ходатайство о полноценном ознакомлении с материалами дела и консультации со своим защитником Вадимом Мушинским. После перерыва он попросил дать два дня, чтобы подготовиться к судебному заседанию. Судья Мазуров отказал, посчитав, что у Бондаренко было достаточно времени для этого.
Гособвинитель Минов заявил, что Бондаренко не встал на путь исправления и продолжил осуществлять в исправительных учреждениях противоправные действия. В уголовном деле — три дисциплинарных взыскания. Бондаренко свою вину не признал.
Правозащитник рассказал, как на него осуществлялось давление во время пребывания в бобруйской и шкловской колониях, в том числе — о многочисленных взысканиях за несуществующие нарушения.
— Со стороны других осужденных и со стороны администраций колонии часто шли какие-то провокации, из-за чего я просил о переводе в безопасное место. Мне дали понять, что это место — в тюрьме. Особого выбора у меня не было. Когда я попал в могилевскую тюрьму №4, меня никто не ознакомил с правилами внутреннего распорядка. Сначала я сидел в обычной камере, однако там тоже начался прессинг из-за того, что я писал много писем и жалоб. Мне сказали «Не уживемся» и предложили написать заявление на перевод в безопасное место. Так я оказался в одиночке, — рассказал обвиняемый.
Андрей Бондаренко во время суда 29 марта
Гособвинитель начал интересоваться подробностями по первому дисциплинарному взысканию, которое вменялось Бондаренко. По версии тюрьмы, правозащитник лежал в своей камере на кровати в неразрешенное время. Сергея Минова интересовало, знает ли Бондаренко распорядок дня, действительно ли он лежал и в какое время это было. Бондаренко в ответ заявил, что в его камере лист с распорядком дня на тот момент отсутствовал, а без него обвинения со стороны администрации тюрьмы он считает необоснованными.
— До взыскания никаких требований и предупреждений о том, что я лежу в какое-то не то время, ко мне никогда не поступало, — заявил Бондаренко.
25 мая Бондаренко якобы совершил еще одно нарушение — говорил во время прогулки в тюремном дворике.
— Во время прогулки я услышал вопрос, из какой я камеры. Я машинально ответил, так как посчитал, что его задал кто-то из конвоиров. Но 31 мая меня вызвал сотрудник тюрьмы Кириенко и заявил, что я снова нарушил распорядок — разговаривал с другим заключенным. Я сказал, что это неправда, и потребовал, чтобы дали написать своей рукой лист опроса, но мне не разрешили.
Андрей Бондаренко рассказал, что он пробовал обжаловать взыскания через прокуратуру и суд, однако никаких мотивированных ответов не получил. По его словам, прокуратура Могилевской области ограничилась обычной отпиской, а Генпрокуратура перенаправила обращение опять же на областной уровень. Суды никакого решения по сути дела тоже не приняли, потому что Бондаренко с адвокатом Вадимом Мушинским, якобы, пропустили сроки обжалования.
Третье взыскание, которое фигурирует в деле, — это плохо сделанные конверты и отсутствие доклада во время посещения сотрудником тюрьмы камеры Бондаренко 30 сентября.
В суд вызвали свидетеля — бывшую арестантку могилевской тюрьмы №4 Наталью Миронову. Это, якобы, она спросила у Бондаренко о номере его камеры во время прогулки. При этом она знала, что разговаривать с другим заключенным нельзя, но все равно спросила. По ее словам, она слышала, как контролер сделал замечание. После инцидента ее «закрыли» на трое суток в карцер.
Мушинский заявил о противоречивости показаний Мироновой — по его мнению, она ошиблась в количестве человек, которые присутствовали при разговоре, а также в некоторых других моментах:
— Вы сказали, что узнали фамилию Бондаренко, когда конвой сделал предупреждение. Но в тюрьме вы заявили, что узнали о фамилии только во время написания пояснительной записки, — заявил адвокат.
В свою очередь Бондаренко спросил, почему на допросе в тюрьме Миронова сказала, что ее вел один человек, а во время суда сказала уже о двух конвоирах. Женщина ответила, что он запутал ее и она уже точно не помнит. Правозащитник начал задавать ряд вопросов, но судья Мазуров снял почти все, мотивировав это тем, что свидетель свои показания уже дала, после чего объявил перерыв на обед.
После обеда в суд один за одним пошли свидетели — контролеры и сотрудники могилевской тюрьмы №4.
У каждого из них Андрей Бондаренко и Вадим Мушинский находили противоречия в показаниях, однако ничего поделать с этим не могли. Практически каждый их вопрос судья Мазуров снимал.
Мушинский ходатайствовал, чтобы по окончании дачи показаний каждый свидетель оставался на процессе, однако судья отклонил ходатайство.
Гособвинитель также заявил, что никаких противоречий в показаниях свидетелей он не видит, чем вызвал смех в зале. Потом он уточнил, что во время предварительного следствия свидетелям задавались иные вопросы. В этот момент Андрей Бондаренко напомнил, что на очной ставке с Натальей Мироновой шла речь о пяти людях, которые присутствовали во время разговора на прогулке, в то время как на суде регулярно всплывает большее количество человек. Прокурор Сергей Минов выслушал это молча и никак не отреагировал. Заключенный заявил, что можно вообще не заслушивать свидетелей, раз им нельзя задавать никаких вопросов.
