Мы поговорили с правозащитницей Анисией Козлюк и узнали, круче ли она, чем президент, что бы она сделала с Гитлером и почему не оставит Беларусь, как делают другие.
8 февраля. Минск. Алесь Светлицкий
Анисия Козлюк попала в европейский список «30 до 30», состоящий из наиболее талантливой молодежи Старого Света. Это необычный список из мультимиллиардеров. В «30 до 30» входят те, кто, по мнению жюри, в будущем должны существенно влиять на общество. До Анисии из белорусов туда в 2017 году попадал Андрей Максимов, который занимается разработкой игр в США.
При этом Анисия стала одной из самых молодых участниц списка «Право и управление» наряду с Сарой Эзабэ Мальью (Sara Ezabe Malliue) — обеим на момент публикации списка было по 21 году.
— Список Forbes. Во что именно ты попала и круто ли это?
— Этот список состоит из 30 людей в возрасте до 30 лет, которые живут в Европе. Я попала в категорию «Право и управление». Всего таких категорий 10, отобрано было 300 человек. Круто это, наверное, потому, что опубликовано на крутом ресурсе, где обычно публикуются люди, которые достигли всего в своей жизни. А тут раз — и молодежь.
— Расскажи подробнее, почему ты не смогла попасть на награждение?
— Сейчас у нас нет Британского посольства, документы надо подавать в визовый центр, откуда их везут в Москву, где уже делаются сами визы. Это занимает пятнадцать дней минимум, я бы просто не успела. К тому же, это довольно дорого.
— Три интересных фактах из жизни, которые читатель должен знать об Анисии Козлюк из списка Forbes.
— У меня сложно с интересными фактами. Наверное, больше всего удивляет людей то, что я интересуюсь правозащитой с 14 лет, активно занимаюсь волонтёрством в правозащитном центре «Весна». В 19 лет я вышла замуж за человека, с которым была в отношениях на тот момент почти 4 года, а через 11 месяцев мы разошлись. Также я училась в юридическом колледже, но не пошла на защиту диплома из-за конфликта с преподавателем, поэтому фактически не имею образования.
— То, что тебя включили в этот список, говорит о том, что ты молодая и перспективная. Почему ты тогда не уедешь из Беларуси, как это часто делают молодые и перспективные?
— Я хочу изменить к лучшему реальность в этой Беларуси, а не ехать туда, где ее сменил кто-то до меня. Для меня это принципиально, долгое время я даже была против иностранного образования, так как после него мало кто возвращается.
— Три самых больших проблемы с правами человека в Беларуси?
— В этом я согласна с рейтингом, который составила правозащитница Анастасия Лойко: политзаключенные, смертная казнь, свобода мирных собраний и ассоциаций.
— У меня есть теория, что в права человека и вообще в активизм идут те, кто в свое время был очень сильно обижен чем-то. Чем была обижена ты?
— В общем, не все люди склонны к активности, в этой сфере есть разные люди и приходят в нее тоже люди разные, но во всех них есть обостренное чувство справедливости. Чтобы быть счастливым — достаточно просто прислушиваться к себе и не забывать о себе заботиться.
— Чем еще кроме правозащитной деятельности ты занимаешься?
— На данный момент это мое основное дело. В свободное время я занимаюсь фото, очень люблю готовить, это помогает находить равновесие.
— Очевидно, что вокруг тебя такие же амбициозные люди. И давай честно, мы же оба знаем, что тебе завидуют. Как ты это чувствуешь?
— Пока я столкнулась с этим, только прочитав комментарии к одной из статей. У меня трудно с пониманием эмоций людей, поэтому часто я просто не зачитываю это.
— Есть ли у тебя молодой человек и как он отреагировал на твой успех?
— Теперь нет.
— Хорошо. Как должен человек рядом с тобой воспринимать твои успехи?
— Я думаю, что мне было бы приятно, чтобы этот человек понимал, что значит для меня то или иное достижение, и уважал мое дело.
— Как отреагировали твои родители на такую приятную новость?
— Они, конечно, поздравили. Но истинное понимание к ним пришло на следующий день, когда маме — она преподаватель истории — начали звонить ее бывшие коллеги и поздравлять, а к отцу — он инженер — подошел начальник и сказал, что видел статьи обо мне.
— Представим картину — проходит время. Сейчас Forbes, после тебя любят другие журналы, ты становишься популярной медиаперсоной и Esquire просит тебя назвать твои правила жизни. Можешь потренироваться в этом интервью — назови три штуки.
— Ух, наверное, тогда это будет что-то другое, а сейчас я придерживаюсь таких правил: во-первых, я живу сегодняшним днем и не планирую жизнь дальше, чем на полгода вперед; во-вторых, следует понимать, что нет ничего и никого навсегда, все уходит, не стоит сильно загоняться; и в-третьих, необходимо заботиться о себе.
— Кто твой главный враг?
— У меня нет врагов.
— У каждого в жизни были люди, которые как-то неприятно обижали во время школы или универа.
— В школе у меня был конфликт, когда я пришла в новый класс, это меня сильно изменило, но мы нашли общий язык и даже сейчас дружим и иногда собираемся. Была даже драка. Я стараюсь не обижаться на людей, а понимать, почему и зачем они говорят неприятные и оскорбительные вещи. Чаще потому, что сами обижены. Я могу пожелать им удачи в жизни.
— Что бы ты хотела видеть на своем надгробном памятнике и что бы ты хотела видеть на надгробии человека, которого ты не любишь больше всего?
— Я думаю, что надгробный памятник давит и сдерживает, поэтому я хочу, чтобы мое тело сожгли. А для человека, которого я не люблю больше всего, я пожелаю надгробный памятник с любой надписью на его вкус.
— Что круче, быть Александром Лукашенко или 21-летней правозащитницей, которую включили в список «30 до 30» Forbes?
Конечно, быть 21-летней правозащитницей, здесь без сомнения (смеется).
— Это будет самый плохой вопрос за всю историю существования жанра интервью. Что ест и пьет человек, которого печатает топовый журнал?
— Я не люблю овощи и люблю пасту с мясом, а пью красное полусухое.
— Представим, что тебя переносят в прошлое. У тебя есть шанс своими руками убить Гитлера и не дать состояться Второй Мировой. Ты это сделаешь, или откажешься, зная, что отказ принесет миллионы человеческих жертв?
— Вряд ли я могла бы убить человека. Любой человек имеет право на жизнь и ни я, ни кто-либо другой не имеет права его отнять. Я бы попыталась с ним поговорить, но точно не убила бы.
— Ты ушла из колледжа из-за конфликта с преподавателем. Что случилось и какой ты видишь идеальное образование в Беларуси?
— Мне пришлось перевестись на заочную форму в последние полгода, и когда я сдавала академическую разницу, то всплыла еще одна курсовая. Мне сказали оформить то, что я успела написать по диплому, в курсач, и защититься, что я и сделала. Когда оценка была выставлена, преподаватель поинтересовался причиной моего перехода на заочное и спросил, чем же я занимаюсь сейчас. На тот момент я вместе с волонтерами организации Human Constanta помогала собирать информацию и проводить опросы семей мигрантов в Бресте. После моих слов я выслушала речь, полную стереотипов, нетерпимости и злобы в отношении этих людей. Вишенкой стали слова «надо было тебе 5 поставить, а не 8«. Я не хотела сильно пиарить этого преподавателя до своей защиты диплома. Во время разговора о том, что я не успеваю дописать новую работу в такие короткие сроки (из-за задолженности мне дали новую, совсем другую тему, и около двух месяцев на написание), он просто бросил трубку. Это был апрель, «Горячая весна» уже шла на спад, но нервы еще не успокоились. Я сильно расстроилась и бросила научную работу, перестала контактировать с колледжем и не пошла на защиту.
— Ты стала одной из наиболее молодых участниц списка. Но при этом общественные, политические инициативы страдают от нехватки молодых людей, особенно в регионах. Почему так происходит и как это преодолеть?
— На самом деле в Беларуси много активной молодежи. Люди приходят в НКО, но мало кто знает, как заинтересовать и зацепить молодежь, что с людьми надо работать не раз в месяц. Большой возрастной разрыв также играет роль, да и никто не хочет особенно прилагать усилий, чтобы что-то менялось, чтобы люди приходили и оставались.
— Что больше всего раздражает тебя в людях и какой должна быть страна на твой взгляд?
— Больше всего раздражает ограниченность и упорство, когда пытаешься вести дискуссию, а человек непробиваемый, потому что «в новостях так говорили». Страна у нас прекрасная, вопросы только по некоторым людям. Надо быть терпимым и уважать мнение других людей. В масштабах страны это уважение к праву на собрания, свободы слова, отсутствие насилия. Если люди научатся разговаривать и уважать друг друга, то и страна изменится.
— Тема смертной казни, тема беженцев — на них белорусское общество реагирует достаточно болезненно, мол, убийц надо убивать, а Беларусь — не для чеченов и цыган. Что нужно с этим делать, а главное — как?
— Разговаривать, объяснять, просвещать. Стоит ли напоминать о том, что у каждого есть предки, которые в свое время мигрировали по разным причинам. Объяснять, что беженцы – это не совсем добровольные мигранты.
Что касается смертной казни, то здесь у каждого свои аргументы. Я считаю основным то, что в Беларуси оправдательных приговоров меньше 1%, поэтому существует большая вероятность судебной ошибки. Кроме того, жизнь давали не мы и не нам её отбирать.
